Реалист Мишель Роллан
- 01.09.2012 00:34
Интервью было назначено на 23.00, а началось за полночь — после лекции, большой дегустации и ещё пары интервью. «Поздно уже. Устали?» — поинтересовалась я из формальной вежливости. «Да что вы! В Париже всего лишь начало десятого». Мишель Роллан, знаменитый винодел, один из самых влиятельных энологов и самый дорогой консультант, прилетел в Москву на один день. Его собственные вина недёшевы, его однодневная консультация стоит тридцать тысяч евро, зато каждое слово интервью — совершенно бесплатно. Грех этим не воспользоваться...
— Господин Роллан, за свою жизнь вы дали сотни интервью. Какой вопрос вам надоел больше всего?
— Нет ничего скучнее, чем слышать: «Назовите ваши любимые вина». Я перепробовал столько замечательных вин, что перечислить любимые просто невозможно.
— Вы тщеславный человек?
— Наверняка. Для того чтобы добиться успеха в жизни, надо быть хоть немного тщеславным, иначе о вас и ваших достижениях никто никогда не узнает. Я — тщеславный человек. А что, это так заметно?
— Просто я исхожу из аксиомы: раз о вас так много говорят и пишут, значит… Кстати, какую самую большую ложь о себе вам приходилось слышать?
— Чаще всего возвращается одна: будто бы все вина, которые я делаю, похожи. Но это же неправда! Я не понимаю, как серьёзный человек может об этом писать? Вы же пробовали мои вина? Неужели они одинаковы? Это же глупость. Но глупость живуча, как говорят у нас во Франции.
— А можно привыкнуть к критике?
— Конечно!
— Вы привыкли?
— Да, и очень легко. Человек, который, как я, всё время на виду, не может избежать критики, поэтому чем быстрее к ней привыкаешь, тем лучше. В молодости она воспринимается немного болезненно, особенно когда вам бросают обвинения прямо в лицо, но с возрастом эта острая реакция проходит. Если вы уверены в том, что вам не в чем себя упрекнуть, вы вообще перестаёте реагировать на критику. Между прочим, вопреки мнению многих, я никогда в жизни не считал, будто всё, что я делаю, — совершенно. Если время от времени кто-то указывает на мои ошибки, это неплохо. Хорошо аргументированная критика может сыграть позитивную и даже в какой-то мере спасительную роль. И всё-таки злости бывает гораздо больше.
— Вы наверняка читали книгу Эллин МакКой «Император вина» — больше трёхсот страниц о вашем друге Роберте Паркере. Вы бы хотели, чтобы и о вас написали книгу? При жизни…
— Нет уж, лучше пусть пишут, когда умру. Но вообщето мне совсем не хочется, чтобы обо мне написали книгу. Если уж кто и напишет, то это буду я сам. Я единственный человек, который может правильно рассказать о том, чего я хотел, что из этого получилось и что не получилось.
— Несколько лет назад в одном из интервью, кажется, это было в Decanter.com, вы сказали, что работа консультанта — на тридцать процентов энология и на семьдесят — психология…
— Да, и можно легко понять, почему так. Работая консультантом, я сам не делаю вино. Моя задача— убедить винодела, сидящего напротив меня, делать то и так, что и как необходимо для того, чтобы получилось лучшее вино. А это и есть психология.
— Неужели вам всё ещё приходится убеждать? Я-то думала, если вас приглашают на консультации, то априори ваше слово — закон.
— В принципе вы правы. Но ведь мне уже шестьдесят два года, а представьте, каково мне было лет тридцать назад. Я, молодой человек, приезжал в хозяйство учить винодела, которому, например, шестьдесят. Как он реагировал? Между прочим, из меня мог бы получиться очень хороший психолог. Иногда и сегодня встречаются проблемы. Обычно меня приглашает хозяин, а он не делает вино — у него есть винодел. Моя-то задача — убедить винодела! Если это умный человек, всё идёт прекрасно. А если нет…
— И что же тогда?
— Возможно, вы назовёте это тщеславием, но я скажу: в этом случае хозяин увольняет винодела и сохраняет меня.
— Мне всё-таки кажется, что сегодня существует обратная пропорция — семьдесят процентов энологии и тридцать — психологии…
— Конечно!
— Вы консультируете виноделов на всех континентах, кроме Австралии. Австралийцы не приглашают?
— Приглашают, и даже часто, но я вынужден отказывать. Австралия — это Южное полушарие. Мой первый опыт работы в этом полушарии связан с Аргентиной, затем появилась соседняя Чили. Третья страна — Южная Африка. Даже при условии, что сбор винограда в Австралии длится долго — с конца января до конца апреля, — у меня просто нет физической возможности быть на трёх континентах Южного полушария одновременно.
— Один большой чиновник из Бордо сказал мне как-то, что как винный континент Австралию нужно закрыть, потому что ничего хорошего там сделать нельзя. Что вы об этом думаете?
— Это очень упрощённое понимание, и оно мне не нравится. В Австралии нет великой винной культуры, как во Франции, Испании или Италии, и почти нет великих вин — это правда. Там делают простое вино для масс-маркета. Но, например, в долине Баросса есть интересный терруар, там можно делать хорошие вина. Проблема в том, что почти всё виноделие сконцентрировано в шести крупных Домах — они производят восемьдесят процентов вина. Пока виноградники принадлежат крупным компаниям, а не отдельным лицам, ничего хорошего не получится.
— Чем бы вы могли заниматься, кроме виноделия?
— Я очень люблю театр, оперу, охоту и гольф. Раньше курил сигары, но сейчас почти не курю.
— Я имею в виду не хобби, а профессию… Если однажды тот, кто над всеми нами, скажет: «Всё, месье Роллан, вы больше не будете делать вино, ищите себе новое занятие…»?
— Плохо мне будет. Чем бы я занялся… Хороший вопрос. Я человек земли. Я бы всё равно остался в сельском хозяйстве и что-то выращивал. Мне, например, нравятся оливковые деревья…
— У вас есть мечта, которую вы до сих пор не осуществили?
— Мой знак зодиака — Козерог. Я реалист и начинаю мечтать только тогда, когда абсолютно уверен, что мечта сбудется.
— Как реалист вы не можете не прислушиваться к моде. Какое вино мы будем пить в ближайшее время?
— Это сложный вопрос. Как-то одному великому экономисту в конце пресс-конференции задали два вопроса: какой он видит экономику завтра и что бы он хотел знать об экономике? Он ответил: «Если бы я знал, какой экономика будет завтра, я бы вам всё равно об этом не рассказал. А что я хотел бы знать? Курс марки завтра утром». Каким будет вино через пять лет? Если бы я знал, я бы вам всё равно не сказал. Но если серьёзно, я не знаю. Наверное, как всегда, ничего не изменится. Кто-то будет любить лёгкие фруктовые вина, а ктото — мощные и сложные. За те тридцать пять лет, что я работаю, если что-то действительно изменилось, то это качество. А стиль? Мне кажется, он остался прежним, а если и меняется, то очень медленно. Виноделие — не та отрасль, в которой может произойти революция.
— Но мода на вино существует?
— Да. Посмотрите, в 50-е годы мы пили больше белого вина, чем красного. Потом тенденция полностью поменялась, и сейчас примерно семьдесят пять процентов потребления — это красное вино. Однако в последнее время люди постепенно возвращаются к белым сухим винам.
— Вы тот человек, который следует моде, или тот, кто диктует моду?
— Я, конечно, рад, если удаётся навязать своё мнение, но это получается только потому, что я постоянно слежу за мировым рынком. Для того чтобы диктовать моду, нужно прислушиваться к её тенденциям.
Cigar Clan 4'2010. Марина Разорёнова
