Рабы двора
- 15.07.2011 14:00
Нередко для того чтобы сохранить лицо и соблюсти этикет – неведомый обычным людям свод законов и правил, – монархам приходилось совершать несколько двусмысленные поступки. Однажды Людовику XIII понадобилось срочно обсудить с кардиналом Ришелье проблемы государственной важности. Прибыв во дворец кардинала, король обнаружил, что тот болен и не может подняться с постели, чтобы приветствовать его. Законы этикета не позволяли монарху стоя общаться с лежащим подданным - даже если это был сам кардинал. Но поскольку дела требовали срочного решения, Людовик XIII нашел оригинальный способ спасти положение: он лег в постель рядом с кардиналом. Такого варианта не мог предусмотреть ни один свод правил придворной жизни.
Кодекс вежливости
Великий моралист эпохи «короля-Солнце» Людовика XIV Жан де Лабрюйер о тяжелом уделе человека на троне писал так: «Монарху не хватает лишь одного – радостей частной жизни. Утешить его в столь великом лишении могут только бескорыстная дружба и преданность друзей». Не вызывает сомнений, что сами августейшие особы могли бы указать идеалисту Лабрюйеру и на более действенные методы утешения. Однако, располагая иногда безграничной властью, огромными богатствами и широкими возможностями в области самых разнообразных развлечений, люди в коронах во все времена оставались заложниками своего высокого статуса. В некоторых случаях это происходит и сейчас.
Публичность, которая проникала во все сферы жизни особ королевской крови и предписывала им есть, рожать, совершать утренний туалет и прочие интимные процедуры в присутствии большого скопления подданных, была лишь одной стороной медали. Другой ее стороной был тщательно разработанный и веками не изменявшийся свод правил, строго регламентирующий придворную жизнь, – королевский этикет. К XVI веку он стал единственным способом (а иногда и смыслом) существования европейских королевских дворов. Некоторые правила придворного этикета доходили до столь явного абсурда, что давали острословам обильную пищу для шуток. Так, Вольтер презрительно писал, что этикет – это разум для тех, кто его не имеет.
Хотя первые описания правил хорошего тона появлялись уже в XII веке, само слово «этикет» возникло позднее. Его ввел в обиход французский король Людовик XIV: на одном из роскошных приемов у этого монарха приглашенные получили карточки с описанием правил поведения и формы одежды для всех присутствующих. От французского названия карточек – «этикетка» – и произошло понятие «этикет» – воспитанность, знание хороших манер, умение вести себя в обществе.
В каком-то смысле этикет долго оставался именно «этикеткой», «ярлыком», по которому представители высшего сословия узнавали равных себе и ограничивали доступ в свою среду авантюристам и выскочкам из буржуазии. Поэтому по-своему мил, но совершенно неправдоподобен сюжет многих комедий с переодеваниями – бродячий актер или благородный разбойник влюбляется в знатную даму, проникает в высшее общество и побеждает своим красноречием и бесстрашием соперников-аристократов. В реальной жизни он был бы разоблачен в считаные секунды – например, вдев в петлицу не подходящий к случаю цветок или перепутав количество и конфигурацию линий в реверансе. Постепенно нормы этикета, оговаривающие поведение аристократа буквально во всех жизненных ситуациях, стали настоящей обузой для тех, кто был вынужден им следовать. Однако большинство все же подчинялось им: этикет имел характер закона и его нарушение нередко приравнивалось к преступлению.
Поучительный в этом отношении случай произошел во время придворной охоты одного из Габсбургов. Загнанный императором кабан напал на него, и над неудачливым охотником нависла угроза смерти. Многочисленная свита, присутствовавшая при душераздирающей сцене, не предпринимала никаких попыток помочь королю. Наконец нашелся молодой паж, который ударом кинжала убил кабана и спас своего господина. Надо ли говорить, что паж вскоре был казнен за нарушение королевского этикета!
А что у нас?
Дав новой галантной науке имя, французы навсегда остались ее самыми искушенными знатоками. Остальным европейским дворам волей-неволей приходилось равняться на Францию. Не стала исключением и Россия, куда этикет пришел вместе с другими нововведениями Петра I. Поскольку насаждать новые манеры приходилось на совершенно девственной почве, делалось это преимущественно с помощью устрашающих царских указов и издания подробных наставлений по этикету. Так, на смену патриархальному «Домострою» пришло «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов».
О том, какой запущенной была ситуация в этой области и насколько эффективными были попытки облагородить отечественное дворянство, красноречиво свидетельствуют сами эти изящные руководства. Уже в эпоху Екатерины II в составленном ею «эрмитажном» этикете содержалась следующая рекомендация царским гостям: «Есть и пить вкусно и сладко, но не до такой степени, чтобы забывать свои ноги под столом, когда начнутся танцы». Далее оговаривались и более тонкие моменты: «Дорогие фарфоровые статуэтки и прочие вещицы разглядывать глазами, а если попадут оные в руки, то по забывчивости в карманы не класть».
Испытав яростный натиск хороших манер в петровскую эпоху, аристократия пришла в себя и постепенно освоила новые правила. Ревностными служителями придворного церемониала стали и русские цари – особенно отличались этим Николай I и Александр II, не допускавшие ни малейших отступлений от хорошего тона. В соответствии с западными образцами придворный этикет находился в руках оберцеремониймейстера и обергофмейстерины двора Ее Величества. Количество труднопроизносимых должностей для придворного церемониала исчислялось десятками: оберфоршнейдер следовал за блюдами, подававшимися царю во время коронационного обеда, обершенк подавал Его Величеству кубок с вином, оберегермейстер обслуживал царские охоты, шталмейстеры помогали монархам садиться в карету. Погоня за этими должностями составляла увлекательное приключение в любой стране, где правил королевский этикет. Например, известному обличителю французской аристократии Бомарше пришлось немало поинтриговать ради того, чтобы занять место контролера королевской трапезы. При этом ему так и не удалось добраться до столь желанных его сердцу постов капитана королевской псарни или кондитера комнатных собачек.
Большинство правил и церемониалов западного королевского этикета не претерпели в России существенных изменений. Так, на русскую почву была перенесена одна из основных европейских традиций – присутствие придворных при утреннем туалете монарха. С того момента, как Его Величество просыпалось, и до облачения его в надлежащий костюм происходило до шести посещений королевской спальни приближенными – членами королевской семьи, министрами, – организованных в строгом соответствии с титулом посетителя и его должностью. Допуск к утреннему туалету или завтраку августейшей особы был для любого царедворца настоящим подарком судьбы.
Утренний прием у королевы Марии-Антуанетты. Гравюра Кирмзе с картины А. Гризона
Короли и курение
Хотя королевский этикет оговаривал все возможные аспекты поведения августейших особ, никаких специальных норм, касающихся курения, в нем не было и нет. Обычно их устанавливал сам монарх – в зависимости от того, был он поклонником или противником табака.
Так, английский король Яков I написал целый трактат о вреде курения, в котором оценивал его как «отвратительный для зрения, омерзительный для обоняния, вредный для мозга и опасный для легких обычай». При нем были введены запреты на курение при дворе, в общественных местах и даже на улице. Совсем запретить табак король не решился – пошлины, которыми облагался его ввоз в Англию, приносили государству огромные доходы. Не менее яростно искореняла курение и Инквизиция – при испанском дворе за это занятие легко можно было поплатиться жизнью.
В допетровской России курильщикам тоже приходилось несладко: с вредной привычкой боролись палочными ударами по пяткам и ссылками в Сибирь. Петр I, пристрастившийся к табаку во время пребывания в Англии, упразднил эти законы и разрешил его ввоз из-за границы. В результате в XVIII веке курение при русском дворе стало очень популярно. Тон задавала сама императрица Екатерина II: она была большой поклонницей сигар. А для того чтобы царские ручки не потемнели от табака, сигары для нее оборачивали ленточкой из дорогого шелка. Считается, что эти ленточки стали прообразом банта, который можно видеть на сигарах и сегодня.
Но больше всего курение приветствовалось при дворе прусского короля Фридриха Вильгельма I, учредившего так называемые «табачные коллегии». Король ненавидел этикет, придворный церемониал и роскошь: он в несколько раз сократил штат дворцовой прислуги, распродал драгоценности и выездных лошадей, а королевскую серебряную утварь переплавил на монеты. Изящным увеселениям он предпочитал военные смотры, охоту и заседания своих «табачных коллегий», на которых решались важнейшие дела государства. Проходили коллегии в специальных курительных комнатах, обустроенных во всех его дворцах. Время до обеда было отведено под военный совет, а вечером король отдыхал там вместе с приближенными. На этих собраниях все приглашенные должны были курить табак или хотя бы держать во рту пустую трубку.
Демократизация этикета
На сегодняшний день в мире сохранилось двадцать девять государств с монархической формой правления – четырнадцать в Азии, двенадцать в Европе и три в Африке. Впрочем, монархия монархии рознь: многие европейские короли и князья уже давно утратили реальную власть и превратились в культурный символ нации, а в Азии и Африке еще процветает абсолютизм. Нетрудно догадаться, что на изменения в области правил хорошего тона в таких государствах идут с большой неохотой. И дело не в пресловутой сложности восточного этикета, который в глазах европейца представляет собой непостижимые «китайские церемонии». Сложность эта на самом деле сильно преувеличена – европейский королевский этикет порой доходил и до большего абсурда. Просто сам ритм жизни в абсолютных монархиях почти не меняется – зачем же менять этикет?
В одном из самых консервативных современных королевств – Свазиленде – недавно развернулась жесточайшая борьба за право женщин носить брюки. Сначала запретили появляться в них в королевском дворце и государственных учреждениях. Затем специальный представитель двора заявил, что ношение брюк свидетельствует о неуважении к национальным традициям и будет строго караться. Метод наказания был выбран довольно пикантный: чиновник пообещал, что солдаты на городских улицах будут просто срывать эту деталь туалета с несчастных модниц. Незамедлительно приступить к проведению этих мер в жизнь не удалось только потому, что в числе злостных нарушительниц оказались юные свазилендские принцессы.
На Западе, наоборот, полным ходом идет демократизация. Особы королевской крови спокойно разъезжают на мотоциклах, женятся на журналистках, у них возникают проблемы с полицией – короче, они становятся ближе к простому народу. Лидерство здесь, безусловно, принадлежит скандинавским странам. Так, шведская августейшая чета во главе с королем Густавом увлекается кулинарией, а датская королева Маргарет не только сама готовит, но и подает блюда гостям. Примеров таких «вольностей», немыслимых еще полвека назад, можно привести много. На этом фоне настоящим оплотом традиционного этикета выглядит британский двор во главе с Елизаветой II. Несмотря на обилие скандалов, произошедших за последние десятилетия в ее семье (связанных в том числе и с прегрешениями против этикета), королева не дает себе расслабиться.
В кулинарной области Елизавета II может позволить себе только приготовление смеси из мяса и бисквитов для своих комнатных собачек. Находясь в театре, она не имеет права посещать театральный буфет, поэтому всю еду ей привозят из дворца. Во время придворных обедов приглашенным полагается есть только до тех пор, пока ест королева, поэтому она обычно оставляет немного еды в тарелке – чтобы никого не смущать.
И в том, что касается подарков, она также несвободна. От послов Ее Величество может принять только цветы, причем маршал дипкорпуса настоятельно рекомендует цветы одного вида: они похожи на полевые и есть только в магазине – поставщике королевы. Сама она не может дарить в ответ ничего, кроме своего портрета.
Придерживаясь традиций и церемоний «старой школы», английская королева никогда не дает интервью – ее точку зрения доносит до журналистов пресс-служба. Ограничена она и в выборе хобби. Поговаривают, что Елизавета II прекрасно водит автомобиль, однако никто никогда не видел, чтобы она делала это публично – это могло бы повредить ей в глазах подданных. Королевский этикет, естественно, соблюдают не только простые смертные, но и члены семьи Елизаветы II. Так, когда она входит в комнату, даже если это внутренние покои дворца, все присутствующие – включая ее сына и мужа – должны приветствовать ее стоя.
Ежедневно королеву посещает множество людей, большинство из которых воспитывалось отнюдь не во дворцах и не под чутким руководством церемониймейстера. Если речь идет не о государственном визите, то с основными правилами хорошего тона гость может познакомиться на официальном сайте королевы. Там оговорено допустимое приветствие и обращение к Елизавете II и членам ее семьи, а также поведение во время возможного чая с королевой. Если задаться целью детально изучить этот вопрос, в Интернете и в соответствующих пособиях можно найти и более подробную информацию. Вплоть до того, дозволяет ли этикет хрустеть в присутствии Ее Величества сэндвичем с огурцом (традиционно подаваемым в Англии к чаю) или его лучше оставить нетронутым.
Несмотря на все ограничения придворный церемониал сегодня уже не стесняет европейских монархов так, как их венценосных прадедов. Зато этикетные курьезы уступили место бульварным сенсациям из королевской жизни. Особенно пристально следит пресса за молодыми наследниками престола, поскольку именно их поведение чаще всего оказывается поводом для сплетен и скандалов, которые с помощью СМИ становятся достоянием широких масс – к их превеликому удовольствию.
Noblesse oblige
Примером того, в какие абсурдные формы могло облекаться стремление ни на йоту не отступать от норм этикета, служит нелепая смерть испанского короля Филиппа II. По свидетельству историков, этот монарх фактически сгорел заживо в своем кабинете. Из зажженного камина на пол стрельнул маленький уголек, однако правила не позволяли королю брать в руки каминные щипцы. Гранд, ответственный за церемониал дворцового огня, в это время отсутствовал. С упорством, достойным лучшего применения, Филипп III не трогался с места, хотя пламя уже лизало его одежду. Скончался король через несколько дней от сильнейших ожогов.
История, которая сегодня воспринимается как одна из самых одиозных «этикетных» историй, у современников получила совсем другую оценку. Для них Филипп III навсегда остался символом человека чести, презревшего опасность ради исполнения своих монарших обязанностей.
Невеста без Наполеона
Человеку, не искушенному в особенностях королевских свадебных церемониалов, история второй женитьбы Наполеона может показаться, мягко говоря, странной. Жених и невеста не видели друг друга не только до свадьбы (это было обычным делом), но и в день бракосочетания. Наполеон, занятый государственными проблемами, не нашел времени лично приехать в Вену на торжественную церемонию. Однако королевский этикет позволял решить это затруднение. Сначала к австрийскому двору был отправлен маршал Бертье, который изображал императора и от его имени просил руки Марии-Луизы. На следующем этапе он передал эстафету австрийскому эрцгерцогу Карлу: тот исполнял роль Наполеона в церкви, стоя рядом с новой французской императрицей у алтаря. После богослужения, на котором присутствовали все члены австрийской императорской фамилии, счастливая новобрачная отправилась к своему супругу в Париж.
Королева-наездница
Еще одной жертвой этикета стала жена испанского короля Филиппа II (невольно складывается впечатление, что в Испании умереть «от этикета» было проще, чем, скажем, от чумы). Королева решила продемонстрировать присутствующим, какая она искусная наездница. Однако выбранный конь оказался необъезженным или чересчур строптивым и стал на дыбы.
Бедная женщина неминуемо должна была упасть с лошади, но нога ее застряла в стремени. Конь понес, волоча за собой всадницу. Ее муж наблюдал эту сцену с балкона, а площадь была заполнена придворными. Однако ни один гранд не смел помочь своей королеве, поскольку по этикету никто не имел права касаться ноги Ее Величества. Наконец двое молодых людей бросились к разгоряченному животному и освободили королеву. Не дожидаясь благодарности, которой скорее всего и не последовало бы, смельчаки вскочили на лошадей и поспешили скрыться – подальше от высочайшего гнева. Можно с уверенностью предположить, что в глазах современников их геройство заключалось не в том, что они спасли королеву, а в том, что рискнули бросить вызов этикету.
Туфли и принцессы
Впрочем, в истории этикета было место и более романтическим событиям. Одно из них связано со сватовством французского короля Людовика XV к испанской принцессе Изабелле. С этой целью в Испанию был отправлен посланник монарха. Проезжая Эльзас, он остановился в скромном дворце жившего в изгнании польского короля Болеслава Лещинского. Дочь короля, Мария, вопреки правилам придворного этикета не поспешила приветствовать высокого гостя, а попросила его подождать, – стоя на коленях, она застегивала башмаки на ногах престарелого отца. Посланник был глубоко тронут человечностью отношений, царящих в этой семье.
Через какое-то время он прибыл в Испанию, где стал свидетелем совсем другой сцены. Принцесса Изабелла, не стесняясь гостя, била старого придворного по лицу туфлей за то, что он неловко поднял шлейф ее платья. Попытка королевы-матери заступиться за беднягу привела лишь к новой вспышке ярости. Посланник написал своему королю: «Ваше величество! Я видел двух разных принцесс. Одну, некрасивую, бедную, приданое которой составляют только ее добродетели, я застал застегивающей штиблеты больному отцу. Другую, богатую, красивую, могущественную, я застал в ссоре с матерью за легкое нарушение этикета. Которую из них Ваше Величество желает назвать своей женой?» Людовик XV выбрал Марию Лещинскую.
Ксения Яковлева
