Julieta No.2, любовь лорда Черчилля
- 23.11.2010 06:00
Как «политика» и «война», так «сигара» и «жизнь» были для сэра Уинстона Черчилля понятиями неразделимыми. Более полувека из прожитых девяноста одного года его истинной страстью была «гавана».
Образ премьер-министра Великобритании с сигарой во рту, запечатленный на сотнях фотографий, стал символом «вождя и хранителя нации», а также достоянием истории и мифов, которые, передаваясь из уст в уста, дошли до наших дней.
Когда сигара – не просто сигара
На протяжении всей своей жизни Уинстон Черчилль старался оправдать поступки отца. «Мне оставалось только идти его путем, сохраняя память о нем. Я подхватил выпавшее из его рук знамя», – признавался Уинстон.
Лорд Черчилль – сын седьмого герцога Мальборо, был замечательным, но не слишком удачливым политиком. Между ним и сыновьями всегда существовала дистанция – сначала на них не было времени, а потом помешало тяжелое психическое заболевание, которым страдал Рэндольф Черчилль. Уинстон постоянно искал повод, чтобы отец наконец-то обратил на него внимание, но все было напрасно. В отчаянии он написал депутату Черчиллю письмо, в котором просил у знаменитого политика прислать ему автограф, но его эскапада прошла незамеченной.
Впрочем, у лорда Рэндольфа были все основания относиться к Уинстону с презрением – ребенок не оправдывал его ожиданий. Учителя жаловались на невнимательность, плохую успеваемость и своенравие юного Черчилля, и это раздражало Черчилля-старшего. В одном из писем, адресованных своей матери, лорд Рэндольф так охарактеризовал Уинстона: «У мальчика нет ума, знаний и способностей к организованной работе, вместо этого – склонность к позерству, преувеличению и фантазии». Тысячу раз был не прав потомок великих Мальборо, когда ставил в вину сыну два последних качества, – ведь, не обладая ими, Уинстон никогда бы не смог стать премьер-министром.
В отношениях между отцом и сыном ничего не изменилось и тогда, когда Уинстон начал делать военную карьеру. Лорд Черчилль так никогда и не увидел успехов сына – он скончался от нервного истощения. Он умер с убеждением, что сын – «потеря для общества». А Уинстону предстояло всю жизнь доказывать свою состоятельность.
В сознании маленького Уинстона мать была еще более недосягаемой, чем отец, – про себя он называл ее «вечерней звездой». Дочь американского миллионера предпочитала проводить большую часть времени на светских приемах и балах. На одном из них и родился ее первенец Уинстон. Кружась в вальсе, она почувствовала, что начались предродовые схватки, а спустя некоторое время в гардеробной среди роскошных мехов, муфт и шляп с перьями родился мальчик. Младенец появился на свет на два месяца раньше положенного природой срока.
Практически сразу после рождения ребенка передали на руки няне, затем за воспитание взялись многочисленные гувернантки и гувернеры. Как и принято в семье британских аристократов, Уинстон видел своих родителей не чаще двух раз в неделю.
После смерти лорда Рэндольфа леди Черчилль, используя свои связи в обществе, немало сделала для политической карьеры Уинстона. Однако не забывала и о себе. Она еще дважды выходила замуж, и оба мужа были почти ровесниками ее старшего сына.
«Если ты хочешь, чтобы в твоих глазах был блеск, ум твой был ясен, а руки не тряслись, словно у тебя лихорадка, никогда – слышишь? – никогда не начинай курить». Но даже предупреждение отца, примеру которого Уинстон всегда старался следовать, не смогло предотвратить его фанатичной страсти. Позже, вспоминая это наставление, он только разводил руками: «Как я могу отказаться от того, что, напротив, так успокаиваетмои нервы, что позволяет мне чувствовать себя комфортно в любой ситуации? Я не уверен, что со мной было бы вообще возможно общаться и мой характер был бы более-менее сносным, откажись я поклоняться богу Никотину».
Курение для Черчилля превратилось в культ, религию со своими обрядами и атрибутами. Если следовать теории Зигмунда Фрейда, то для Уинстона Черчилля сигара была «не просто сигарой» – недополученная в детстве материнская ласка компенсировалась пристрастием к настоящей «гаване».
Восхождение на политический Олимп
«Неврозы, – любил повторять дедушка Фрейд, – это наша родина». Ничто в нашей жизни не проходит бесследно. Многочисленные табу, которыми взрослые окружают детей, порождают неврозы, в лучшем случае, в дальнейшем они замещаются дурными привычками. Если мать рано отлучит младенца от груди, то он, став взрослым, скорее всего, пристрастится к курению. Если отец не проявляет интереса к своему отпрыску, то юноша, вероятнее всего, постарается сделать военную или политическую карьеру. Став полководцем или политиком, он прежде всего будет изживать свой эдипов комплекс. В то же время у него появятся шансы стать отцом нации. Например, как Уинстон Черчилль.
Зигмунд Фрейд и Уинстон Черчилль никогда не встречались, хотя были современниками, но если бы это случилось, то, скорее всего, нашли бы общие темы для разговора. Пуская клубы табачного дыма, – а они просто не мыслили своей жизни без сигары, – австрийский психоаналитик мог многое поведать английскому политику. Например, почему Черчиллю не удавалось сделать карьеру в мирное время и почему ему так пришлась по душе сигара. Действительно, если проследить восхождение на политический Олимп самого известного премьер-министра Англии, то можно увидеть, что наибольшей популярности Уинстон Черчилль достигал лишь в период войн – стать кумиром Великобритании в мирное время он так и не сумел. В Англии конца XIX века место в парламенте было привилегией господ с неограниченными материальными возможностями. От славы и успеха молодого Черчилля отделяла нехватка денег. Оставался только один путь – прославиться, сделав военную карьеру.
Благодаря участию в англо-бурской войне – правда, в Южную Африку Уинстон отправился как корреспондент «Морнинг Пост» – и удачному побегу из плена он стал национальным героем, что позволило наконец-то (перед этим были две неудачные попытки) стать членом английского парламента.
Черчилль был единственным членом английского правительства (он тогда занимал должность военно-морского министра), кто был оптимистично настроен накануне Первой мировой войны. «Я заинтересован, увлечен и просто счастлив», – говорил он тогда своей жене Клементине. В его энергичности уверенности в победе британское правительство видело залог своего будущего триумфа. Но Черчилль был всего лишь неплохим оратором, а стратегом оказался никудышным. Его лишили министерского портфеля после того, как он провалил военную операцию в Дарданеллах. Первую мировую Британская империя заканчивала без Уинстона Черчилля.
Для многих политиков подобный удар мог бы стать роковым, но не таким был потомок герцогов Мальборо. Вскоре он снова вернулся в правительство. Для министра вооружения (по военному снаряжению) – новая должность Черчилля – основной целью была подготовка к новому конфликту с Германией, о чем он говорил в каждом публичном выступлении.
Когда Англия вступила в войну с Гитлером, только Черчилль высказался за решительные действия. Вскоре стало ясно, что большой войны не избежать. Возглавить правительство в столь ответственный для нации период доверили Уинстону Черчиллю. Вторая мировая война была его звездным часом.
10 мая 1940 года Черчилль занял пост премьер-министра Великобритании, министра обороны, стал лидером палаты общин, а к концу года – лидером консерваторов. Через сорок лет после начала политической карьеры его тщеславие наконец-то было удовлетворено. В своем обращении к народу Черчилль сказал: «Я не могу обещать вам ничего, кроме тяжелого труда, пота, крови и слез». Британцы увидели в нем человека, способного защитить их от фашистской Германии. Его слова вдохновили и объединили Англию – сердце ее народа билось в унисон с сердцем вождя. Англичане – от мала до велика – рыли окопы, дежурили на крышах домов и выслеживали немецких шпионов. После окончания войны Британия поступила со своим национальным героем по принципу «Черчилль сделал свое дело, Черчилль может уходить»: 26 июля 1945 года любимому премьеру дали отставку.
Для Черчилля понятия «политика» и «война» были неразрывно связаны друг с другом. Как написал он в одной из своих монографий, «политика столь же волнующа, как война, и столь же опасна. Но на войне тебя могут убить один раз, а в политике – много раз». Как парламентария и члена правительства Уинстона Черчилля хоронили трижды, и каждый раз никто не надеялся снова увидеть его на политической сцене Британии, но ему не только удавалось снова воскреснуть из «политических покойников» – он еще при жизни стал легендой мировой политики. Уинстон Черчилль сделал то, что лорду Рэндольфу Черчиллю даже не снилось. В сознании миллионов британцев, в глазах всего мира он стал «вождем и хранителем нации», «архитектором победы».
С Кубой на губах
В ноябре 1895 года Черчилль приехал на Кубу, чтобы писать для лондонской газеты «Дэйли грэфик» военные репортажи о восстании кубинцев против Испании. У него были далеко идущие планы. На Кубе Уинстон хотел сделать карьеру журналиста и писателя, благодаря которой его имя стало бы известно в Англии и Соединенных Штатах. В своих расчетах он не ошибся – карибская эпопея позволила будущему премьер-министру сделать первые шаги на пути превращения известности в денежные знаки и политические капиталы.
На Кубе Черчилль попал в весьма щекотливую ситуацию: ему были симпатичны повстанцы и раздражала бездарность колониальной администрации, но он прибыл по рекомендательным письмам испанского правительства. Спустя какое-то время Уинстон писал матери: «Иногда я упрекаю себя за то, что писал свои репортажи неискренне и не всегда был справедлив по отношению к повстанцам. Но так получилось, что я попал на Кубу благодаря Испании, и я не хотел быть неблагодарным. Это была политика чистой воды, и мое личное мнение не играло никакой роли. В конце концов, мои слова не свергли троны и не возвысили империи».
Однажды лейтенанту Черчиллю пришлось провести три дня с маршевой колонной испанцев в кубинских джунглях. Крупных военных действий не велось, но в свой 21-й день рождения Уинстон попал под нешуточный обстрел. Как раз в разгар небольшой пирушки по случаю именин кубинская пуля выбила кусочек цыпленка прямо из руки именинника.
Но несколько дней сразу после приезда на Кубу Черчилль посвятил не изучению противостояния короны и инсургентов, а дегустации местных сигар. Месяц, проведенный на острове, стал решающим в жизни Уинстона Черчилля. С тех пор Куба и сигары стали для него синонимами. Среди любимых марок Черчилля были Romeo y Julieta, Camacho и ныне не существующая La aroma de Cuba. В Гаване у сэра Уинстона всегда были свои поставщики сигар, и даже в тяжелое время Второй мировой войны в его хьюмидорах всегда можно было найти любимые премьер-министром «гаваны».
В его доме в поместье Чартвелл для сигар предназначалась отдельная комната. Это был настоящий табачный склад – считалось неприличным держать меньше 3-4 тысяч «кубинцев». Все сигары были тщательно рассортированы по коробкам, на каждую наклеивался ярлык с надписью «большие», «маленькие», «в обертке», «голые». Такая незатейливая каталогизация позволяла хозяину быстро находить желаемое, а слугам следить за состоянием сигар должным образом. За свою жизнь Черчилль превратил в дым целое состояние. Он ежедневно выкуривал 10-12 штук, каждая стоимостью не менее 20 шиллингов. Его камердинер Рой Хоуэллс так и не смог смириться с мыслью, что стоимость сигар, которые Черчилль выкуривал за два дня, равнялась его недельному жалованью.
Зная слабость известного британского политика, сигары Черчиллю дарили тысячами, но редко каким из них, за исключением его любимых марок, выпадала честь быть выкуренными самим сэром Уинстоном.
К своим кубинским запасам Черчилль относился очень трепетно, и как ревнивый муж оберегает любимую жену от посторонних взглядов, так он старался уберечь свое сокровище от многочисленных гостей дома. Им как раз и предназначались дареные сигары. Ароматом «гаван» Черчилль предпочитал наслаждаться в одиночестве или в кругу семьи. Однажды в его лондонскую резиденцию прибыла целая делегация высокопоставленных чиновников, чтобы оказать премьер-министру особые почести. После того как все речи были произнесены и гости выпили по бокалу хереса, Черчилль приказал принести сигары. После первой же затяжки сэр Уинстон узнал Romeo y Julieta, побагровел и уперся взглядом в дворецкого: «Болван, – громко прошептал он. – Ты принес не те сигары». Дворецкий понял свою оплошность слишком поздно – гости уже вовсю дымили сигарами, обожаемыми хозяином. Каждый раз, упоминая в разговоре о маленьком острове в Карибском бассейне, Черчилль неизменно повторял одну и ту же фразу: «Я всегда ношу Кубу на своих губах».
Из мифа в миф
Черчилль никогда не появлялся на публике без «гаваны». Он считал, что именно таким и хотят его видеть люди. Нередко сигара оставалась незажженной, и тогда он просто жевал ее в уголке рта. А непременными атрибутами образа сэра Уинстона времен Второй мировой войны были знак «виктория» и, разумеется, дымящаяся «гавана».
Даже в пуританской Америке склонный к непрерывному курению и неумеренным возлияниям британский премьер-министр пользовался успехом. В глазах жителей Нового Света слабости Черчилля превращали его в настоящего мужчину и сильного борца с Гитлером. Информационное агентство «Ассошиэйтед пресс» вовсю тиражировало «перепалку» Черчилля и генерала Монтгомери. Генерал получил новое назначение и отрапортовал своему премьеру: «Я не пью и не курю, а потому пригоден на сто процентов». На что Черчилль парировал: «Я и пью, и курю, а потому годен на двести процентов». Остроумный ответ только добавил популярности Черчиллю и его порокам.
Очень сложно найти фотографию, где Черчилль был бы без сигары. Даже карикатуристы в какой-то момент заменили коронное изображение Черчилля в образе британского бульдога на рисунок, где вместо головы у знаменитого политика была сигара. Со страниц газет и журналов эта парочка – сэр Уинстон и сигара – шагнули в народ. На гончарных заводах Англии выпускались особые пивные кружки в виде толстяков в костюмах XVIII века. «Прототипом» одной из таких пивных кружек как раз послужил новый премьер-министр с неизменной сигарой во рту – благо, комплекция Черчилля располагала к шуткам такого рода. Кружка привела в восторг короля Георга VI и королеву Елизавету II. Единственное, что вызвало сомнение монарха, – это угол наклона сигары, которую курил глиняный премьер.
Но если монаршьи особы и старались высказать по отношению к потомку герцогов Мальборо почтение, то он не спешил ответить им тем же. Многовековым традициям королевских дворов он противопоставлял свои собственные привычки. Как-то британский премьер-министр должен был завтракать вместе с королем Саудовской Аравии Ибн Саудом. Перед Черчиллем встали трудноразрешимые проблемы. По протоколу в присутствии его королевского величества не разрешалось ни курить, ни пить алкогольные напитки. Это было не в правилах Черчилля – постоянные сигара и стакан скотча были его священным обрядом, о чем он незамедлительно сообщил Ибн Сауду. В результате удивленный король оставил за Черчиллем право пить и курить во время завтрака.
Если для Черчилля не были препятствием даже догмы королевского протокола, то военные инструкции тем более были преодолимы. Если бы ему пришлось передвигаться в танке более часа, то он и там бы закурил, не задумываясь о последствиях. Пожалуй, больше других от знаменитого британца пострадали летчики. Джеймс Рестон, корреспондент «Нью-Йорк Таймс», описывал эпизод перелета Черчилля из Лондона в Москву. Якобы второй летчик рассказывал ему, что их именитый пассажир так надымил в кабине бомбардировщика, что они были вынуждены открыть бомболюки, чтобы сигарный дым хоть как-то выветрился из кабины. В другой раз Черчиллю предстояло длительное путешествие в самолете, кабина которого была негерметична – лететь предстояло с кислородной маской. Черчилль специально приехал на аэродром разведать подробности полета и попросил сделать маску особой конструкции, чтобы во время перелета можно было курить. Его заказ был выполнен, и в результате Уинстон дымил в свое удовольствие на высоте 15 тысяч футов.
Сигарные придумки
Вне парламента и министерских кабинетов для Уинстона Черчилля на первом месте опять-таки были сигары, а потом уже семья. Все устройство его быта вертелось вокруг сухих скрученных листьев кубинского табака, даже любимой послеобеденной забавой сэра Уинстона было соревнование с домочадцами и гостями на самый длинный пепел. Проигрывал это состязание он крайне редко. Дело в том, что у сэра Уинстона была маленькая хитрость: перед обедом он вставлял в свою сигару длинную цыганскую иголку, благодаря которой пепел не осыпался.
Каждое утро Черчилля начиналось с крепкой гаванской сигары и глотка разбавленного шотландского виски. Ритуал раскуривания сигары нередко вызывал недоумение у непосвященных. Он никогда не пользовался гильотиной для сигар, хотя она висела на цепочке от карманных часов, а потому всегда была под рукой. Черчилль предпочитал увлажнять конец сигары и протыкать отверстие особыми палочками, которые ему специально привозили из Канады. Затем он продувал сигару с противоположного конца, чтобы удостовериться, что тяга будет. И в довершение ко всему он прикуривал от свечи, несмотря на то, что при нем всегда была любимая зажигалка.
Единственным любимым аксессуаром, которым он пользовался, была серебряная пепельница в виде пагоды. Эта пепельница, подаренная близким другом, сопровождала Черчилля во всех путешествиях. Для нее даже был сделан специальный чемоданчик. Серебряная пепельница-пагода была главным действующим лицом священнодействия, когда Черчилль оказывался вдали от дома. Пепельница торжественно извлекалась из своего «хранилища» перед завтраком и с не меньшей помпезностью покидала стол после обеда.
Черчилль попал в полную зависимость от сигар, а домочадцы – от его привычки. Возможно поэтому было придумано несколько оригинальных изобретений, позволяющих найти компромисс между привычкой хозяина дома и окружающей действительностью. Одним из самых неэстетичных и непрактичных моментов в курении Черчилля было сильное слюноотделение – сигара быстро размякала и тухла, ее невозможно было брать в руки, а уж тем более еще раз раскуривать. Способ борьбы с этим придумал камердинер по имени Гриншилд: из промокательной бумаги он соорудил подобие кольца-пончика, которое надевалось на сигару на расстоянии одного-двух дюймов от конца, которым ее брали в рот. Таким образом, все капельки слюны впитывались в промокательную бумагу, а не скатывались по сигаре. Сам Черчилль называл изобретение Гриншилда «корсетом для сигары» и частенько брал с собой бумажные «пончики» на светские мероприятия. Кстати, придумке камердинера очень обрадовались и курящие сигары слуги. Достававшиеся им ранее окурки гаванских сигар приходилось резать и курить в трубках. Теперь же и длина окурков увеличилась на пару дюймов, и сушить их было не нужно.
Но насколько великий британский политик трепетно относился к негорящему концу сигары, настолько он был равнодушен к зажженному. Слуги постоянно жаловались его жене Клементине, что сэр оставляет за собой на дорогих персидских коврах след из пепла. С таким же равнодушием он относился и к собственной одежде. Его часто можно было застать читающим в глубине огромного кресла с небольшой горсткой серебристо-серого пепла на округлом животе. Костюмы Черчилля нередко находились в ремонте из-за дырок, прожженных сигарами. Чаще всего это случалось, когда, увлекшись чтением, он забывал стряхивать пепел. Чтобы предотвратить окончательное уничтожение гардероба мужа, Клементина сконструировала для него своего рода нагрудник из асбеста, что называется, для домашнего пользования.
Леди Клементине Черчилль принадлежит еще одна идея, которая получила распространение далеко за пределами имения Чартвелл. Она братилась к известному парфюмеру Мери Чесс с просьбой разработать комнатный спрей, который перебивал бы запах сигар. И вот уже более полувека освежитель воздуха с романтичным названием Woods at Night («Ночной лес») пользуется неизменным успехом в Туманном Альбионе.
Размер имеет значение
Главным критерием отбора сигар для одного из самых известных англичан и одного из самых успешных политиков прошлого века Уинстона Черчилля был размер. Ему нравилось растягивать удовольствие от одной «гаваны» на несколько часов. Возможно поэтому фаворитом был формат double corona. Сигарой почти двадцать сантиметров в длину и девятнадцать с половиной сантиметров в диаметре Черчилль дымил не менее двух-трех часов. Зная страсть знаменитого британца к «большеформатным» изделиям, поставщики часто присылали Черчиллю сигары, даже превосходящие по длине и диаметру double corona.
Под номером два в списке предпочтений Черчилля шел формат Julieta №2 – так на Кубе называется сигара длиной
***
Парадоксально, но нобелевским лауреатом Черчилль стал в области… литературы. В 1953 году ему присудили Нобелевскую премию за труды по истории, а также за книгу мемуаров «Вторая мировая война». Черчилль был чрезвычайно рад награде, но на вручение не пришел, сославшись на то, что международные дела задержали его на Бермудах.
***
Черчилль откровенно не одобрял предоставление женщинам права голоса. За что не раз подвергался нападкам суфражисток. Одна из них набросилась на него на вокзале с кнутом, один из ударов пришелся Уинстону прямо по лицу. Суфражистки угрожали близким Черчилля и даже пытались похитить его сына Рандольфа. Детей и их нянь с тех пор сопровождала охрана.
***
В 1911 году, будучи министром внутренних дел, Черчилль мастерски провел судебный процесс, положивший конец слухам о том, что король Георг V еще до своего официального брака тайно обвенчался на Мальте с дочерью одного адмирала. Черчилль сумел доказать, что ни король, ни его предполагаемая невеста не находились в указанные сроки на Мальте. Журналист, опубликовавший эти обвинения, был приговорен к году тюрьмы. А Черчилль заслужил благодарность Георга V.
***
В 1921 году Черчилль посетил в Париже картинную галерею, где были выставлены работы некоего Шарля Морена. Целый час он прислушивался к тому, что говорили другие, избегая высказываться сам. Критических замечаний почти не было. Лишь позднее его друзья узнали, что под псевдонимом Шарля Морена скрывался сам Черчилль.
***
Первая мировая война показала, как дальновиден Черчилль, настаивавший на использовании на полях сражений железных машин под кодовым названием «танк». В 1919 году королевская комиссия, присуждающая награды за крупные изобретения, опубликовала доклад, в котором говорилось: «Идея использовать танк в качестве оружия смогла воплотиться в жизнь благодаря чувству нового, настойчивости и смелости достопочтимого Уинстона Спенсера Черчилля». Однако Черчилль отказался от премии, следуя принципу «Мои идеи и мое время на службе государства».
***
Черчилль был инициатором интервенции против большевиков. Он видел в них подлинных врагов человечества, подлежащих уничтожению любой ценой. Лозунг Уинстона Черчилля: «Смерть большам, да здравствуют боши!»
***
Однажды в 1941 году Черчилль, будучи премьер-министром, пришел на заседание комитета обороны в игривом настроении. Он получил от Батисты коробочку с толстыми гаванскими сигарами. В коробочке была записка: «В знак уважения от президента и народа Кубы». Раздав по одной всем присутствующим, Черчилль сказал: «Очень возможно, что сигары отравлены, и тогда через два дня я отправлюсь вслед за вами на тот свет».
***
В 1946 году Черчилль отказался от предложения короля Георга VI стать кавалером ордена Подвязки и тем самым от титула лорда. «Как я могу принять орден Подвязки, когда избиратели приказали мне уйти?» говорил он друзьям. Впрочем, от почетного ордена «За заслуги», которым до него были награждены всего двадцать четыре человека, Черчилль отказываться не стал. Достойным титула лорда Уинстон Черчилль посчитал себя спустя семь лет в 1953 году из рук королевы Елизаветы II он принял орден Подвязки и титул лорда.
Хроника
30 ноября 1874 леди Рандольф Черчилль во время бала родила первенца, которому дали имя Уинстон Леонард Спенсер Черчилль.
10 августа 1893 юный Черчилль с третьей попытки поступил в военное училище Сэндхерст, он был 95-м из 389 кандидатов.
20 февраля 1895 младший лейтенант Уинстон Спенсер Черчилль получает назначение в 4-й гусарский полк один из самых блестящих в британской армии. Теперь он 20-й из 130 выпускников.
Ноябрь 1895 пока 4-й гусарский полк готовится к отправке в Индию, Уинстон вместе с другом получает отпуск и отправляется в Нью-Йорк, а оттуда на Кубу, где кубинские революционеры ведут национально-освободительную борьбу с испанской армией. Здесь Уинстон получает боевое крещение и навсегда влюбляется в толстые сигары и крепкий ром. В газете «Дэйли грэфик» опубликованы пять его репортажей о войне на Кубе.
27 июля 1897 Фитцрой Стюарт, один из руководителей тори, предложил Черчиллю попробовать себя в качестве оратора. Черчилль выступил на собрании в Бате. На следующее утро газета «Морнинг пост» объявила о приходе на политическую сцену новой фигуры.
31 октября 1899 в качестве военного корреспондента «Морнинг пост» Черчилль прибывает в Южную Африку, чтобы освещать войну с бурами.
Декабрь 1899 - Черчилль оказывается в плену у буров, но бежит из-под стражи.
1 октября 1900 геройский побег Черчилля помог ему выиграть выборы и стать депутатом палаты общин от Олдхейма. Тем самым пополнились ряды консерваторов в парламенте.
31 мая 1904 Черчилль покидает партию тори и переходит в либералы.
13 декабря 1905 Черчилль становится министром по делам колоний в новом правительстве. Вскоре либералы одерживают убедительную победу на выборах (и Черчилль в том числе).
8 апреля 1908 новоиспеченный премьер-министр Герберт Асквит предложил Черчиллю занять пост министра торговли.
12 сентября 1908 Уинстон Черчилль и Клементина Хозиер венчались в Вестминстере. Свадебным подарком короля Эдуарда VII была трость с золотой гравировкой «Моему самому молодому министру».
24 октября 1911 сбывается мечта Уинстона: он назначен первым лордом адмиралтейства военно-морским министром. Он собирается модернизировать Королевский флот и создать отряд авиации, действующий и на море, и на суше.
4 августа 1914 Великобритания вступила в войну с Германией.
25 мая 1915 премьер-министр Герберт Асквит отправил Черчилля в отставку. Непосредственным поводом стало поражение под Галлиполи, провал Дарданелльской операции и другие мнимые и истинные ошибки. Черчилль считает, что стал жертвой политических интриг и его карьера окончена. Спустя несколько месяцев были вскрыты документы, снимавшие с него ответственность за неудачу в Дарданеллах. Однако это не восстановило его
репутацию. Сразу после отставки Черчилль уезжает на фронт.
7 декабря 1916 премьер-министром стал старый друг Черчилля Ллойд Джордж. Уинстон надеется, что он поможет восстановить его политическую карьеру.
18 июля 1916 Ллойд Джордж действительно предлагает Черчиллю пост министра военного снабжения, вызвав недовольство партии тори. Черчилля называют «непотопляемым политиком».
11 ноября 1918 Германия капитулирует.
28 декабря 1918 Черчилль, как и Ллойд Джордж, побеждает на выборах. В новом правительстве ему предлагают сразу два поста: военного министра и министра авиации. Ему поручают провести демобилизацию.
15 ноября 1922 тори вновь пришли к власти. Черчилль проигрывает выборы и впервые за 22 года перестает быть депутатом палаты общин.
6 ноября 1924 Черчилль снова перешел в лагерь тори, с ними выиграл выборы и возглавил министерство финансов пост, который когда-то занимал его отец.
4 июня 1929 тори проиграли всеобщие выборы, Черчилль больше не министр, но он сохранил свое место в парламенте.
14 марта 1939 как и предупреждал Черчилль, Гитлер вошел в Прагу.
Лето 1939 «Дейли ньюс» и «Дейли телеграф» призывают вернуть Черчилля в правительство.
3 сентября 1939 Великобритания объявила войну Германии. Черчилль назначен первым лордом адмиралтейства.
10 мая 1940 после провала операции в Норвегии Чемберлен был вынужден уйти в отставку. В этот же день король назначил Черчилля премьер-министром.
26 июля 1945 лейбористы одержали на выборах победу. Страна, которую Черчилль привел к победе, больше не хочет видеть его своим руководителем.
25 октября 1951 Черчилль снова становится премьер-министром. С его помощью тори одержали победу на выборах с небольшим, но достаточным перевесом. Уинстон обещает дать стране мир и величие.
5 апреля 1955 сэр Уинстон Черчилль подал в отставку с поста премьер-министра, уступив место Энтони Идену.
20 апреля 1959 Черчилль участвует в своих пятнадцатых выборах и остается в палате общин.
27 июля 1964 Черчилль простился с палатой общин. Через четыре месяца он отметил свое 90-летие.
30 января 1965 сэр Уинстон Черчилль скончался.
Юлия Зорина