Непродажный Ник. Интервью с Николасом Пердомо
- 09.12.2009 18:39
Свой 44-й день рождения Николас Пердомо отметил в России. Праздничные сутки 4 февраля начались в московском клубе The Most, где Ника поздравляли гости фестиваля Big Smoke, а закончились в салоне «Боинга» на высоте десять тысяч метров над нашими северными территориальными водами.
Ник прилетел в Москву, чтобы собственными глазами увидеть российских курильщиков, которым нравятся сигары Perdomo. По его словам, увиденное его вполне удовлетворило.
— Ник, путешествие из Майами в Москву прошло без приключений?
— Да, конечно, но почему вы спрашиваете? Какой-то вопрос с подвохом. Что-то должно было случиться?
— А разве ваш брат не рассказывал о своих приключениях в России? [1]
— Вот вы о чём! Слава Богу, в этот раз всё обошлось, долетели хорошо, даже солнце по случаю нашего приезда выглянуло. А брату тогда просто не повезло, порой удача его обходит стороной. Хотя, с другой стороны, сейчас он вспоминает о тех событиях с улыбкой.
— Вы-то сами прочувствовали русскую зиму?
— Теперь и я знаю, что такое настоящая зима. Холодно, конечно, но здорово. Заодно и водку пить научился. Нашлись добрые люди, помогли. Москва меня поразила: у вас тут отличные рестораны и гостиницы, шикарные магазины, хороший сервис, развитая инфраструктура. Ну, почти как… в Нью-Йорке. Я чувствовал себя отлично.
— На окраинах бывали? Медведей на улицах встречали?
— Смеётесь? Сейчас уже никто не верит в эти байки времён холодной войны.
— Раз с медведем «не повезло», наверное, повезло с женщинами?
— Мне многие говорили, что русские девушки очень красивы, но раньше я особо не верил, считал, что это тоже рекламный штамп. Но сейчас сам в этом убедился.
— Расскажете?
— Вообще-то я женат, и у меня двое детей.
— Значит, женщинами не интересуетесь.
— Вы меня не поняли: женщин вообще я обожаю.
— Тогда понятно, почему у вас на фабрике большинство скрутчиков, около семидесяти пяти процентов, — женщины! Значит, при устройстве на работу женщины имеют преимущество? Объяснитесь!
— Пожалуйста. Всё просто: мужчины в Никарагуа по большей части разгильдяи и бездельники, а женщины — наоборот, ответственны, усидчивы и трудолюбивы.
— И всё равно, хотелось бы посмотреть на этот «кастинг»: кого берёте, кого отсеиваете, по какой причине…
— Приезжайте в Никарагуа — сами увидите, будете лично участвовать в «кастинге».
— Спасибо за приглашение. Хозяйство своё покажете?
— Конечно. Думаю, вам понравится. Мы создали «вертикальную» структуру: от семян до конечного продукта. Сами выращиваем табак, сами его сушим, ферментируем, скручиваем сигары, выдерживаем их, сами делаем коробки и упаковываем в них сигары. Мы ни от кого не зависим, и это наше преимущество. Tabacalera Perdomo — один из крупнейших производителей табака и сигар в Никарагуа. На сегодняшний день в компании работает около четырёх тысяч сотрудников.
— Не все же скрутчики.
— Семьсот пятьдесят человек непосредственно работают на табачной фабрике. Это скрутчики, упаковщики, контролёры. Двести восемьдесят человек — сотрудники производства, где делаются коробки. Ещё пятьсот-шестьсот человек (в зависимости от сезона) работают в цехах, где происходит подготовка табачного листа: ферментация, сортировка, удаление жилки, выдержка табака. Эти цеха находятся в трёх регионах: в Кондеге, Халапе и Эстели. Остальные люди работают на плантациях. Всего у нас четыре плантации: три — на континенте, а четвёртая, небольшая, — на острове Ометепе на озере Никарагуа, там мы выращиваем очень хороший покровный лист. Причём как под тентом, так и под солнцем.
— Покров используете только свой?
— С острова Ометепе получается немного, главный поставщик покровного листа — наша плантация в Халапе, пытаемся вырастить что-то приемлемое в Эстели и Кондеге, но не всегда удаётся, так что там в основном растёт табак для начинки. Собственного покрова не хватает, поэтому покупаем американский Connecticut Shade и эквадорский табак, выращенный из кубинских семян.
— Каким ещё бизнесом занимается семья Пердомо?
— Мы выпускаем одежду, например, продаём классические кубинские рубашки гуаябера, а также одежду для гольфа. Производим сигарные аксессуары: гильотины, пепельницы, настольные зажигалки. Делаем хьюмидоры и дистиллированную воду для них. Но основная прибыль поступает всё-таки от продажи сигар.
— Выпускаете ли сигары private label?
— Совсем немного. Например, для компаний Thompson Cigar Company и JR Tobacco [2]. Но это тоже не основной доход, это скорее хобби и способ продвижения бренда Perdomo.
— Дети помогают в бизнесе?
— У меня двое детей, которые ещё учатся в школе. Нику шестнадцать лет, Натали тринадцать.
— Готовите Ника-младшего к продолжению семейного дела?
— Он рвётся в бой, хочет заниматься табачным делом, при этом уже очень многое знает о сигарах и табаке. Я начал знакомить его с табаком с десяти лет. Он работал на плантации, в цехе, где происходит ферментация табака, сейчас учится скручивать сигары. Хочу, чтобы для начала он познал все трудности различных табачных профессий.
— Уже подготовили первую сигару для сына?
— Первую сигару, к сожалению, он выкурил без моего совета и ведома. Ему было тогда всего десять лет, он забрался на крышу нашего дома в Майами и втихаря курил там сигару. Но это увидел сосед, позвонил мне и высказал всё, что он думает о выполнении мною родительских обязанностей. Был скандал. Мать его ругала, я ругал, а дедушка говорил: «Оставьте парня в покое».
— И какой же была первая сигара вашего сына?
— Сигарой, с которой его застукали, была Perdomo Reserva Selection формата robusto, но я не уверен, что это была его первая сигара… Тогда я подумал: если его интересует табак, то пусть он занимается его изучением под моим контролем.
— Теперь дымите вместе?
— В Америке строгие правила на этот счёт, и я не хочу, чтобы сын гулял по городу с сигарой во рту. Во время предвыборной кампании по выборам депутатов городского собрания Майами-Лейкс один мой конкурент даже пытался дискредитировать меня, опубликовав в местных газетах информацию о том, что мой сын покуривает сигары. Выборы я всё равно выиграл, но курить сигары в Майами сыну запрещаю.
— Вы пошли в политику, чтобы лоббировать интересы сигарных производителей?
— Мы, депутаты, в основном занимаемся формированием городского бюджета, в том числе вопросами финансирования полиции, «Скорой помощи», спасателей и других городских служб. А решением табачных вопросов занимается Американская сигарная ассоциация, членом которой я тоже являюсь.
— Получается?
— Пока президентом был Буш, он нас поддерживал. Новый американский президент настроен очень «антитабачно». Боюсь, нас ожидают плохие времена. Налог на каждую сигару увеличится в десять раз!
— Как вы думаете, Обама может отменить эмбарго против Кубы?
— Не знаю, но получить доступ к кубинскому рынку, конечно, привлекательно. Мне лично было бы интересно попробовать использовать кубинский табак в своих сигарах.
— Не хотелось бы переехать на Кубу и наладить производство там?
— Как кубинец я, конечно, хотел бы выращивать табак на Кубе, но я никогда не оставлю Никарагуа. Если появится возможность использовать кубинский табак, я хотел бы смешивать его с другими в своих сигарах. Моё мнение таково: на сегодняшний день никарагуанский табак — лучший в мире.
— Вы это авторитетно заявляете?
— Смею надеяться, что хорошо разбираюсь в табаке. Кроме того, у меня крепкие «табачные» корни. В моем окружении, сколько себя помню, курили все: отец (Ник-старший. — Ред.), дед Сильвио, дядя Антонио… Можно сказать, что детство моё прошло в сигарном дыму. Я сам начал курить сигары в шестнадцать лет. Вокруг всегда говорили о сигарах, и, естественно, я этой темой заразился. У меня были хорошие учителя. Отец, до того как эмигрировал с Кубы в 1962 году, был одним из лучших скрутчиков на фабрике Partagas, а дед в своё время был лучшим из лучших на фабрике H.Upmann.
— Почему же никто из старшего поколения вашей семьи не взялся наладить сигарный бизнес в Америке?
— Отец попробовал в середине 70‑х годов, но у него не получилось, и он посчитал это занятие бесперспективным.
— И тогда за дело взялись вы?
— Далеко не сразу. Сначала я пошёл в армию, отслужил в военно-морском флоте, вернулся и устроился работать авиадиспетчером в аэропорту Майами. Однако сигары не выходили у меня из головы, я только о них и думал… Это высказывание похоже на фразу из дешёвого триллера, но это было действительно так. Наш бизнес начался в гараже. Это было в 1992 году. Свою компанию я назвал просто: Nick’s Cigar Co. Нас было трое: я, моя жена Жанин и мой друг, который умел крутить сигары. Одну смену я работал в аэропорту, вторую — в гараже. На сон оставалось часов пять, две работы совмещать было трудно. Я продержался всего полтора года. Благодарю Бога за то, что помог мне принять правильное решение…
— То есть престижную и, что немаловажно, хорошо оплачиваемую работу авиадиспетчера вы променяли на рискованный сигарный бизнес. Не было страшно? Молодая семья, молодая жена…
— Меня многие называли сумасшедшим. В течение первого года мы с трудом продали всего около десяти тысяч сигар. Зато в следующем у меня в компании работало уже тридцать восемь скрутчиков, а в 1995-м, три года спустя, мы продали миллиона сигар.
— Сказка…
— Мы выжили только благодаря тому, что перенесли основное производство в Никарагуа. Выпуск сигар в Америке обходился нам слишком дорого, мы изо всех сил пытались конкурировать с сигарами из Доминиканской Республики и Гондураса, где рабочая сила стоила в десятки раз дешевле, но безуспешно. В 1996 году отец отправился в Никарагуа в поисках подходящих плантаций и фабрик. Нашёл, и дело постепенно наладилось. Отец, к сожалению, умер четыре года назад, ему было восемьдесят лет, и сегодня в Никарагуа заправляет всем хозяйством мой дядя Антонио.
— Кто ещё из родственников сейчас в бизнесе?
— Мать и жена работают в офисе компании в Майами, отвечают за финансовые вопросы, дядя Антонио, как я уже сказал, занимается производством в Никарагуа, брат Билли — директор по маркетингу. Ещё есть Артур Кемпер, вице-президент по продажам, который уже давно стал членом семьи.
— Если это семейный бизнес, значит, должен существовать семейный совет? Или основные решения принимаете лично?
— Стараемся решать вопросы коллегиально, но что может сказать финансист о начинке новой сигары? С каждым человеком обсуждаем проблемы, входящие именно в его компетенцию. Это, по-моему, правильно и эффективно.
— Как часто удаётся собрать всю семью за одним столом?
— К сожалению, нечасто. По утрам мы, конечно, пьём вместе кофе, но дядя, который в последние годы стал моим самым близким другом, редко выбирается из Никарагуа. У него там живут дети, и вообще он трудоголик, не любит отрываться от работы.
Зато когда мы встречаемся, можем часами играть в домино за большим столом. Такой есть и у меня, в Майами, и у него, в Эстели.
— Мировой финансовый кризис как-то повлиял на ваши продажи?
— Мы ещё три года назад прогнозировали финансовые проблемы. Поэтому если в целом по Америке продажи сигар упали примерно на сорок пять процентов, то у нас январь 2009 года был лучшим январём за последние годы по объёмам продаж.
— Что-то верится с трудом.
— В год мы производим около семнадцати миллионов сигар. И все они продаются. Только в Америке в более чем четырёх тысячах магазинов.
— Какие из ваших марок продаются лучше всего?
— Номер один сейчас — Perdomo Habano. Если посчитать все заказы на эту сигару, получится около одиннадцати миллионов штук. Но мы можем произвести в год только три миллиона, если не хотим потерять в качестве. А мы этого не хотим. На сигаре стоит наше имя, и мы бережём свою репутацию.
Следом за Perdomo Habano по уровню продаж идут Perdomo Reserva Champagne, 10 Anniversary, Estate Selection Vintage 91, Lot 23, Patriarch. Это всё хиты, они продаются лучше других.
— А новинками порадуете?
— В линейке Perdomo Champagne в июне появится новая витола Magnum 50, она будет выпускаться в алюминиевых тубах. Обновили Perdomo Fresco. Во-первых, слегка изменили мешку, в результате чего сигара стала чуть крепче. Во-вторых, заменили покров: вместо Habana 2000 теперь используем светлый Connecticut Shade, более привычный (как по вкусу, так и по цвету) американским курильщикам. Вообще с покровным листом Connecticut собираемся выпустить и Lot 23, и Patriarch. Последние, правда, появятся на рынке не раньше февраля следующего года: сигары уже скручены, но должны вылежаться и выдержаться. Кстати, все наши сигары проходят выдержку от тридцати шести до восьмидесяти месяцев (в зависимости от табака). Так раньше всегда поступали на Кубе, так делали мой дед, мой отец. Так меня учили, и я тоже стараюсь не отступать от этих правил.
— А почему о сигарах Gran Cru молчите? Секрет?
— Как раз хотел о них рассказать, вы меня опередили с вопросом.
— Для какого рынка они предназначены?
— Конечно, в первую очередь — для американского рынка, но я хочу, чтобы они продавались и в России. Мне кажется, что российским курильщикам они понравятся. Сигары Gran Cru будут делаться только из нашего табака урожая 2004 года, очень удачного.
— Европе не достанется этого «лакомства»?
— Скорее всего, совсем немного. Если мы захотим удовлетворить спрос и европейских курильщиков, то табака нам хватит всего на пару лет. А хотелось бы растянуть производство Gran Cru хотя бы лет на пять. У нас правило: если заканчивается сырьё для той или иной марки, мы не вводим потребителя в заблуждение, подменяя один табак другим, а просто прекращаем производство в ожидании подходящего. Так, например, было с сигарами Perdomo2. У нас закончился табак для покрова, и мы вообще перестали выпускать эти сигары. Подходящую замену, вписывающуюся в концепцию этой сигары, нашли совсем недавно, и по многочисленным просьбам курильщиков легенда в скором времени вернётся. Кстати, воспользуюсь случаем и дам совет. Сигар Estate Selection из табака урожая 1991 года осталось всего шестьдесят тысяч. Закончатся они довольно скоро и выпускаться больше не будут. Любителям этих сигар стоит поторопиться.
— Кто принимает решение о том, что пора, например, сменить характер той или иной сигары или создать новую? Кто у вас мозговой центр?
— Для этого у нас есть специальная дегустационная комиссия, состоящая из первоклассных экспертов. Вместе с ними я тоже пробую различные смеси, и последнее слово всё равно остаётся за мной, но к мнению этих людей я серьёзно прислушиваюсь. Кстати, четверо из них официально не работают в нашей компании.
— Не боитесь утечки информации?
— Это люди проверенные, секретов не выдают.
— Тенденции сигарного рынка отслеживают они же?
— Эта проблема сложнее, мы все этим занимаемся.
— То, что сигары Perdomo становятся всё крепче, — это случайность или закономерность?
— Заметили, да? Действительно, в последнее время потребитель и на американском, и на европейском рынке просит более крепкую сигару. Однако было бы неправильно увеличить крепость, механически добавив в начинку больше листьев ligero. В этом случае сигара будет слишком агрессивной. Я считаю, что уровень крепости должен быть уравновешен со вкусом, то есть вкус должен быть полнотелым и сбалансированным. Однако, чтобы получить крепкую сигару со сбалансированным вкусом, её нужно выдерживать очень долго. Слава Богу, у нас есть большие запасы табака, на несколько лет вперёд: в своё время мы вложили в это много денег, зато сейчас можем себе позволить не торопиться и ждать, когда табак и сигары созреют. Кстати, мы всегда делали сигары чуть крепче, чем того требовал рынок. Я верил: предпочтения изменятся в сторону увеличения крепости.
— То есть вы не шли у рынка на поводу, вы его воспитывали?
Сигар Estate Selection из табака урожая 1991 года осталось всего шестьдесят тысяч. Закончатся они довольно скоро и выпускаться больше не будут. Любителям этих сигар стоит поторопиться
— Как показывает практика последних лет, эпоха мягких, некрепких сигар заканчивается, многие ищут в сигаре более мощный вкус и повышенную крепость.
— В области форматов революции не предвидится?
— Как вы думаете, какой формат из сигар Perdomo лучше всего продаётся?
— Ну, наверное, robusto.
— Ошибаетесь! Наиболее популярна сигара «6 × 60». То есть шесть дюймов в длину (152 мм — Ред.) и 60 ring gauge (23,8 мм — Ред.). Эта сигара длиннее и толще, чем robusto. Вот и вся главная тенденция. Сегодня лучше продаются длинные и толстые сигары, чем короткие и тонкие. Churchill, Double Corona, Gordo, Toro, Torpedo — лидеры продаж. Хуже продаются Lancero, Petit Corona. Ещё пару лет назад я такого предположить не мог.
— Странно. Мне казалось, что тенденция обратная — к уменьшению форматов. С одной стороны, из-за повсеместной антитабачной кампании остаётся всё меньше и меньше мест для курения. С другой — ритм жизни не позволяет уделить сигаре много времени.
— Не всем американцам нравится, когда им что-то запрещают, и часто они поступают наоборот. Некоторые создают товарищества, клубы «по месту жительства» и курят «в гаражах». Многие сигарные магазины оборудуют комнаты для курения, создавая собственные клубы любителей сигар. В общем, как ни странно на первый взгляд, процесс идёт в обратную сторону.
— В сигарном мире есть ещё одна тенденция: мелкие компании поглощаются более крупными. Camacho Cigars, например, влилась в компанию Oettinger Group (Davidoff), Scandinavian Tobacco купила фабрики Torano. Вам не предлагали продаться?
— Предложений было много, но мы — семейная компания, и нам неинтересно сейчас продавать свой бизнес.
— Может, давали плохую цену?
— Предлагали достаточно для того, чтобы ни я, ни мои дети больше никогда не работали и ни в чём не нуждались.
— Что же вас останавливает?
— Хочу сохранить семейные ценности, хочу сохранить рабочих, которые были со мной рядом все эти годы — и в горе, и в радости. Хотя… никогда не говори «никогда».
[1] Несколько лет назад в Москву, на фестиваль Big Smoke, приезжал Билл Пердомо. Его самолёт не смог приземлиться в Шереметьево из-за метели и сел на запасном аэродроме в Санкт-Петербурге. До Москвы пассажиры вынуждены были ехать поездом. Учитывая, что Билл по-русски не говорит и не понимает ни слова, а многие наши соотечественники не владеют английским, это путешествие из Петербурга в Москву вызвало в его душе бурю эмоций.
[2] Один из совместных проектов Tabacalera Perdomo с JR Tobacco весьма оригинален. Известно, что в Америке большим спросом пользуются сигары, якобы завезённые с Кубы. На самом деле большинство — подделки, но стоят при этом как настоящие и ещё дороже — по четыреста-пятьсот долларов за коробку. Лью Ротман, владелец компании JR Tobacco, придумал интересный маркетинговый ход. Он решил производить сигары, чистосердечно называя их Genuine Counterfeit Cuban Cigars («Подлинные подделки под кубинские сигары»). При том что сигары делались из эквадорского, гондурасского и никарагуанского табака. Цена коробки (двадцать пять штук) составляла пятьдесят-семьдесят долларов. На коробке — копия кубинской гарантийной марки с красным штампом «Подделка!». Выпускать такие сигары стала Tabacalera Perdomo. Эта остроумная затея увенчалась грандиозным успехом, и, естественно, последовало продолжение — появились Genuine Counterfeit Pre-Castro Cuban Cigars («Подлинные подделки под дореволюционные кубинские сигары»). В 2001 году их было продано около четырёхсот тысяч штук.
Cigar Clan №2'2009, Сергей Дроздов
